Псковская область, деревня Выплоха. Мне около 5 лет. Запах, звуки и вид из окна. В бревенчатом доме прохладно, полумрак. Приятно зайти сюда с жары, вернувшись из леса, снять резиновые сапоги и рубашку, пропахшую средством от комаров «Тайга». Печка приветственно кивает. Окна на три стороны кажутся голубыми яркими пятнами, порталами в лето. В квадратном солнечном пятне одного из них греются найденные нами котята Фрося и Муся. Мама — в своем «деревенском» цветном полосатом халате, вывезенном в деревню Выплоху «с концами». У нее длинные волосы и тонкие руки. Мы принесли из Большого бора ведра черники, и сейчас будем есть ее с молоком. Крынка стоит на тенистом подоконнике под марлей. Жужжат мухи, пчелы, лает соседский пес Бутя, мой друг. Тетя Тамара — почтальон, у которой мы берем молоко, колет дрова у бани за нашим домом, прям у реки Алоль. А если взглянуть в окно, то там, далеко за полем ржи и васильков, — вереница берез, за ними еще поле и Ближний бор — сосновый, с мухоморами, доходящими мне, 5-летней, до колен. Изгиб реки, мелькнувший хвост лисицы в перелеске, грунтовая, поросшая травой дорога проходит мимо старинного боярского дома, там живет Пелагея Ивановна, графиня, сухонькая, маленькая старушка, ей сто лет и у нее есть клюка. Мы, дети, ее боимся, а моя бабушка с ней дружит. Пахнет деревней, свежим луком, кремом, которым мама мажет руки после мытья посуды в тазу. Через окно меня зовут играть в казаки-разбойники, будут ждать у коровника. Надеть красивый сарафан? Может быть, Вовка (сын тети Тамары) заметит? Хотя тогда меня будет хорошо видно, если я буду прятаться в кустах. Ничего, еще есть время подумать, пока доедаю фиолетовое от черники молоко. Мир в распахнутом окне, словно в раме картины, в такой концентрации, что щемит сердце. Или, может быть, это сейчас щемит от воспоминаний, а тогда все это было само собой. И босые исцарапанные пыльные ноги несли туда, за окно, и казалось, что так будет всегда. И, все же, сарафан.
Фото из архива Елены Гусевой.
