Важность семейного архива для большинства людей объясняется потребностью знать свое происхождение на социальном, национальном и других уровнях. Из этого знания формируется идентичность человека. В этом контексте личный архив всегда связан с семейными историями и мифами, которые питают эту потребность.
Совсем недавно при просмотре старого фотоальбома в архиве своей семьи я вдруг обнаружила на фотографиях мелкие детали и подробности, которые не объяснялись знакомыми мне историями, складно утрамбованными и отполированными в моей памяти с детства.
Эти фотографии были сделаны в экспедиции особого назначения ЭОН-10, в которой впервые в мире подводная лодка Щ-423 (“Щука”) совершила переход по Северному морскому пути.
На одном из снимков моряки танцуют на берегу. Лиц практически не видно, но позы очень выразительны. Глядя на то, как они веселятся, не подумаешь, что за их плечами полтора месяца преодоления ледяной стихии, два океана и восемь морей. В танцующем слева моряке безошибочно узнаю моего дедушку. Он участвовал в экспедиции и много рассказывал о ней.
С самого начала плавания в Баренцевом море “Щука” попала в сильный шторм и туманы. После прохождения через пролив Маточкин Шар в Карском море лодку стали зажимать восьмибалльные льды. Командир и верхние вахтенные, занятые управлением корабля, несмотря на обжигающий ветер, вынуждены были постоянно находиться на открытом мостике. Весь свободный экипаж вручную счищал наледи с узкой палубы. Из-под кормы ледокола периодически вылетали опасные крупные льдины. Большая разность температур воздуха за бортом и внутри лодки вызывали эффект дождя в отсеках. В любой момент могло возникнуть замыкание и пожар. Аккумуляторная батарея из-за влажности выделяла взрывоопасный ядовитый газ, личный состав страдал от головной боли и слабости. В Чукотском море пришлось с сопровождающего транспорта несколько раз подавать закрепленный на тросе шланг, по которому внутрь субмарины пускали раскаленный пар, чтобы обсушить и прогреть помещения лодки.
Фотография была снята в Авачинской бухте Петропавловска-Камчатского, когда большая часть пути была пройдена. Можно понять эмоциональное состояние экипажа в момент передышки — сложные условия, в которых проходило плавание, требовали нечеловеческих усилий и самоотдачи.
Всего от причала Полярный Екатерининской гавани до бухты Золотой Рог Владивостока подводная лодка прошла 7227 морских миль.
Экспедиция завершилась 17 октября 1940 года- в день рождения моего дедушки.
Равнозначность этих событий для меня очевидна- дедушка был для меня личной связью с историей огромной страны.
Эта связь превращала “большую историю” из абстрактной хронологической структуры во что-то живое, непосредственно относящееся ко мне.
Снимок завораживал меня с детства выплеском эмоций, какой-то первобытной энергией в этих фигурах у костра.
И вдруг, вглядевшись в него, я поняла, что объект, который считала реальным- костёр, является то ли браком проявки или печати, то ли засветкой при съёмке.
После внимательного изучения других снимков в альбоме я начала искать недостающую информацию в надежде заполнить образовавшиеся пробелы.
В стремлении приблизиться и рассмотреть неизвестное, я находила все новые и новые линии, то расходящиеся, то пересекающиеся, которые дробили знакомый нарратив на отдельные несопоставимые части головоломки.
Так, подводную лодку переименовывали два (возможно, три!) раза.
Название корабля как имя для человека, и для его смены нужны веские основания. Возможно, причина была в желании скрыть и запутать свидетельства и документы?
Ведь с ЭОН-10 Северным морским путем проходил немецкий военный корабль “Комет”, замаскированный под грузопассажирское судно.
Рейдер Третьего рейха участвовал в экспедиции под именами советских пароходов «Семён Дежнёв» и «Дунай», германского теплохода «Донау» и японского парохода «Токио-Мару». При необходимости его экипаж быстро перекрашивал судно, устанавливал ложные надстройки, парусиновые обвесы, дымовые трубы, мачты, меняя очертания корабля. Щиты и съёмные наставные борта маскировали мощное вооружение. Рейдер имел на борту два гидроплана и торпедный быстроходный катер. Экономичный двигатель и переоборудованный немецкими инженерами топливный бак, вмещавший значительно больше разрешенного международными правилами количества топлива, обеспечили экипажу возможность прохода по всему Северному морскому пути без дозаправок.
Существует версия, что у “Щуки” была задача скрытно контролировать переход рейдера вдоль наших северных берегов и в случае возникновения военной или политической необходимости потопить его.
Участие “Комета” в экспедиции оказалось неприятным свидетельством сотрудничества СССР и Германии во время Второй мировой войны. Одновременно советская сторона старалась сохранять нейтралитет по отношению к антигитлеровской коалиции и при проводке немецкого судна соблюдала строжайший режим секретности. Например, по приказу руководства настоящий “Семен Дежнев” был отправлен с нехарактерным заданием подальше от пути следования экспедиции, чтобы случайно не встретиться с немецким двойником…
После войны капитан “Комета” опубликовал свои воспоминания, описывающие, в том числе, проводку через Арктику. Сложность некоторых участков вызвала появление записей в его дневнике “Этой ночи мне никогда не забыть!” и “я не сделал бы этого добровольно во второй раз”.
Читая о прохождении самого сложного участка в Восточно-Сибирском море, когда очередному сопровождающему ледоколу приходилось буквально с разгону вылезать на лед, продавливать его корпусом и затем отходить назад для следующего разгона, я вдруг отчетливо вспомнила, как мы сидели за чаем, и дедушка рассказывал о том, что после каждого наскока ледокола удавалось продвинуться вперед на считанные десятки метров. Подводная лодка в надводном положении была неповоротлива и инертна, её сильно кренило. Больше суток капитан не спал и практически не уходил с мостика…
О капитане “Щуки” стоит рассказать отдельно. На время экспедиции командиром назначили Зайдулина Измаила Матигуловича, а капитана “Щуки” Быстрова Алексея Матвеевича- дублером. Такая рокировка, скорее всего, объясняется тем, что Зайдулин И.М. имел опыт в длительных автономных плаваниях, однако в 1938г. он был обвинен во вредительстве, терроризме и контрреволюционном заговоре и затем оправдан. В крайнем случае, неудачу экспедиции удобно было списать на его “неблагонадежность”.
Судьба обоих капитанов сложилась трагически. Быстров А.М. был переведен на Черноморский флот и погиб вместе с подводной лодкой Д-4.
Зайдулина И.М. перебросили на Черноморский, затем Балтийский флот. Во время выполнения одного из боевых заданий торпедный катер, на котором находился Зайдулин И.М., был расстрелян советской же авиациеей по ошибке.
Туманности добавляет отсутствие Зайдулина И.М. на общей фотографии участников похода в фотоальбоме. Да и мои воспоминания связаны лишь с рассказами про Быстрова А.М. Дедушка очень тепло отзывался о нем и в 80-е годы пытался разыскать его.
Что является не менее странным в истории экспедиции, это награждение экипажа подводной лодки… значками Отличника ВМФ.
Ведь последующим капитанам, использовавшим опыт экспедиции и прошедшим этот же путь, присваивали звания Героев СССР. Даже в 80-х годах при наличии гораздо более совершенного навигационного (в том числе космического навигационного) оборудования проводки подводных лодок Северным морским путем оставались сложной задачей, гибли суда.
Речь, конечно, не о кусках металла на груди, а о признании подвига.
Государство, ориентированное на построение промышленной и военной сверхдержавы, заинтересовано в создании мифов о героизме, преодолении, мировом первенстве, которые мотивировали бы людей на выполнение сверхзадач. Почему об экспедиции умалчивали десятилетиями?
Каковы были истинные цели экспедиции, если экипаж с ними не справился?
К слову, капитану “Комета” Роберту фон Эйссену после прохождения Северного морского пути было присвоено звание контр-адмирала, а затем он стал Кавалером Рыцарского креста. Вряд ли за потопленные после в Тихом океане британские судна- у немцев были более успешные в этом отношении рейдеры. Очевидно, немцы вели разведку. Известно, что гидропланы “Комета” совершали полеты над северными островами, проводя гидрографические исследования, немцы много фотографировали и перехватывали радиопереговоры с советских судов. Полученные рейдером данные позднее были использованы фашистскими крейсерами и подводными лодками во время боевых действий в Арктике.
Таинственные версии ведут к секретному обществу Аненербе и немецким базам в Арктике. Известно, что “Комет” вез на борту “спецпассажиров” и заходил на ”Базис Норд”, расположенную на губе Большая Западная Лица. А немецкие базы, которые находили в Арктике в 50-60х годах, при наложении на карту совпадают с маршрутом полета дирижабля “Граф Цеппелин”. Есть предположение, что и Роберт фон Эйссен за основу исследований и перемещений “Комета” брал материалы съёмки с того же знаменитого дирижабля.
Найденные материалы и статьи об этом плавании оживляли, казалось, забытые незначительные бытовые подробности, о которых упоминал дедушка.
Например, как их кормили на борту во время экспедиции. В ежедневный рацион входили деликатесы, недоступные большинству советских людей: шоколад, черная икра, колбаса, даже наливали “дежурные” пятьдесят грамм.
Рассказывал, как они несколько месяцев в авральном режиме готовились к плаванию: обшивали лодку противоледовой деревянной шубой, сверху закрытой металлом, бронзовые гребные винты заменили стальными со съёмными лопастями, а внутри корпуса установили распорки от сжатия во льдах.
С особым удовольствием он вспоминал, как после прохождения через весь Северный Ледовитый океан их встречали в бухте Провидения салютом, флагами, песнями. Наконец, они смогли помыться в бане.
Только сейчас я смогла понять дедушкин восторг при упоминании бани!
По приходу во Владивосток экипаж “Щуки” после небольшой передышки и ремонта судна уже в конце 1940 года выходил в море. Дедушка рассказывал про небольшие стычки с японцами и налеты японской авиации.
Трудно объяснить рационально то, что после начала Великой Отечественной войны опытный экипаж был расформирован и разбросан по разным фронтам, где большинство погибло.
Дедушка оказался в самом пекле на Курской дуге — под Прохоровкой.
Для меня всегда было загадкой, по каким соображениям подводника могли перевести в мотострелковую бригаду пехоты??
Он чудом остался жив, отделавшись ранением в голову, а через полтора месяца уже вернулся в строй и прошел войну до последнего её дня, встретив известие о победе в немецком городке на юго-западе от Берлина.
В канун окончания войны, 26 апреля 1945 года, знаменитая “Щука” была потоплена от взрыва, организованного одним из членов нового экипажа и представленного как попытка самоубийства. Однако расследование показало, что подрывные патроны были взорваны рядом с кислородными баллонами с помощью запала с длинным бикфордовым шнуром, который позволил преступнику после поджога удалиться в безопасное место. Версии попытки самоубийства, случайности или халатности оказались несостоятельными, значит, это была диверсия. …Или пытались что-то скрыть под видом диверсии по окончанию войны?
Огромное количество найденного материала в сети и ещё больше его интерпретаций (а есть же ещё официальные архивы) обернулось невозможностью понять, что было на самом деле.
Новые сведения всё дальше уводили меня от чёткого видения тех событий.
Именно поэтому я лишь обозначила сюжетные линии, связанные с ЭОН-10, и свела к минимуму точные данные.
Для меня было важным, с чем я связана через маленький фотоальбом и что для меня означает история, стоящая за фотографиями в нём.
Семейный миф распылился, став облаком из множества тегов: фактов, версий, догадок и воспоминаний. Мне осталось лишь связывать и сопоставлять их силой собственного воображения.
Означающим у этого бесконечного множества оказалась эта самая фотография, на которую я смотрю.
Изменилось то, как я читаю это изображение.
Изменился смысл, который в неё вкладывает очередное поколение семьи.
Фото из архива семьи Ягодкиных-Денисовых.
